Блог пользователя Тигринка

Если кого-то из родных или друзей настигает болезнь, нелегко найти нужные слова и верную меру заботы. Может, мы делаем что-то лишнее или что-то недодаем... Почему нас охватывает это мучительное чувство вины? И что в наших силах сделать, чтобы его преодолеть?

Лучший друг Ильи проходит химиотерапию, но Илья никак не соберется ему позвонить: страх и смутное чувство вины за то, что сам он здоров, не дают набрать номер. Анна уверена, что именно она виновата в том, что ее младшая сестра страдает анорексией. «Мой отъезд из дома на учебу в Москву мог спровоцировать болезнь», – с горечью поясняет она. Татьяна стыдится своих ежедневных приступов раздражения и враждебности по отношению к парализованной матери, которая нуждается в постоянном внимании.

Когда мы сталкиваемся с серьезной болезнью близкого человека, нас охватывает отчаяние. Мы теряемся и остро чувствуем свою беспомощность. И нередко начинаем укорять себя. Кажется, мы готовы совершить подвиг сострадания, но упираемся в границы своих возможностей. Стараясь заглушить мучительное чувство, кто-то, как Илья, предпочитает отдалиться и бессознательно выбирает стратегию бегства («не может» дозвониться, «не успевает» в приемные часы приехать в больницу). Другие же «бросаются на амбразуру», отдают все свои телесные и душевные силы и нередко жертвуют собственной семейной жизнью, лишая себя права на счастье.

Механизм вины
«Чтобы занять правильное место рядом с больным, нужно время – это редко получается сразу, – объясняет психотерапевт Игорь Шац.– Первая реакция – шок и оцепенение. Много лет работая с родственниками, я вижу, что самое трудное для них – это осознать, что близкий человек неизлечимо болен. И нельзя рассчитывать на перемены к лучшему».

«Почти мгновенно возникает иррациональное чувство вины:

«я не смог это предотвратить», «не настоял на посещении врача», «был невнимателен», – добавляет клинический психолог и гештальт-терапевт Вячеслав Янстон. – Близкие чувствуют себя виноватыми: и за прошлые конфликты, и за то, что здоровы, что не могут всегда быть рядом, что их по-прежнему что-то увлекает в жизни…»
К тому же трудно понять, как теперь себя вести. Как ни в чем не бывало, чтобы не усугублять переживания близкого человека? Но тогда возникает риск, что нас сочтут эгоистами.

Или стоит изменить характер своих отношений с ним, потому что он теперь болен?

Мы задаем себе вопросы, задумываемся о том, какими были наши отношения до болезни. Но еще важнее то, что чужая болезнь напоминает нам о наших собственных страхах. И прежде всего – о бессознательном страхе смерти.

«Другим источником чувства вины становится расхожее представление о том, что мы должны быть идеальными сыном или дочерью, мужем или женой, – говорит клиент-центрированный психотерапевт, психолог Марина Хазанова. – Должны идеально ухаживать, идеально заботиться о своем родственнике. Особенно остро это ощущают те, кого много порицали в детстве, кому все время показывали, что они не соответствуют норме. Это парадокс: чем более ответственен человек, чем лучше он заботится о заболевшем, тем острее он чувствует свое несовершенство».

Мы хотим поддержать больного друга или родственника и при этом уберечь себя от страданий. Возникает неизбежная путаница противоречивых чувств: мы разрываемся между любовью и отчаянием, стремлением защитить и раздражением по отношению к близкому человеку, который и сам нас иногда ранит, подпитывая своими страданиями наше чувство вины. Мы рискуем заблудиться в этом лабиринте, потеряв из виду свои ориентиры, свою веру, свои убеждения.

«Когда мы постоянно перемалываем в голове одни и те же мысли, они заполняют наше сознание и порождают хаос, который мешает мыслить разумно, – добавляет Марина Хазанова. – Мы теряем контакт с самими собой, с собственными эмоциями». Это проявляется буквально на физическом уровне: могут возникнуть бессонница, боли в груди, проблемы с кожей… Виноваты в этом воображаемая вина и преувеличенная ответственность, которую мы взваливаем на себя.

Причин для такого смятения чувств множество:

уход за больным не оставляет ни времени, ни пространства для себя, он требует внимания, душевного отклика, теплоты, он истощает наши ресурсы. А иногда и разрушает семью. «Все ее члены могут оказаться в состоянии созависимости, когда долгая болезнь их родственника становится единственным смыслом семейной системы», – предупреждает Вячеслав Янстон.

Определить границы
Чтобы освободиться от чувства вины, прежде всего его нужно признать и выразить в словах. Но одного этого все же недостаточно. «Нужно понимать, что мы не можем быть в ответе за несчастье другого, – говорит врач высшей категории, онколог Европейского медицинского центра Юлия Мандельблат. – Когда мы обнаружим, что наше чувство вины и наша невольная власть над другим человеком – две стороны одной медали, мы сделаем первый шаг по пути к своему душевному благополучию, освободим энергию на помощь больному».

Чтобы перестать винить себя, надо прежде всего отказаться от ощущения своего всемогущества и точно очертить границы своей ответственности. Легко сказать… Сделать этот шаг очень непросто, но все же с ним лучше не медлить.

«Я не сразу поняла, что раздражаюсь не на бабушку, а на то, что после инсульта она стала другим человеком, – вспоминает 36-летняя Светлана. – Я знала ее совсем другой, веселой и сильной. И очень нуждалась в ней. Мне понадобилось много времени, чтобы принять ее угасание и перестать укорять себя». Чувство вины способно отравить жизнь, именно оно не дает нам по-настоящему быть рядом с близким. Но о чем оно говорит? О ком, как не о нас самих? И наступает момент, когда пора искренне ответить себе на вопрос:

что для меня важнее – отношения с близким страдающим человеком или мои переживания? Иными словами: действительно ли я люблю этого человека?

«Гнетущее чувство вины может вызвать отчуждение между больным и его другом или родственником, – уточняет Марина Хазанова.– А ведь во многих случаях больной не ожидает ничего необычного – просто хочет сохранить ту связь, которая существовала всегда. В этом случае речь идет об эмпатии, о готовности прислушаться к его ожиданиям. Кому-то хочется поговорить о своей болезни, другие предпочитают говорить о чем-нибудь другом. В этом случае достаточно уметь сопереживать, прислушиваться к его ожиданиям».

Важно не пытаться решить раз и навсегда, что для больного хорошо, что плохо, и уметь устанавливать собственные границы. Лучший способ помочь себе – переключиться на решение мелких ежедневных задач.

«Составляйте пошаговый план действий в лечении, советуясь с врачами, задавайте вопросы, ищите свой алгоритм помощи больному, – советует Вячеслав Янстон. – Рассчитайте свои силы, не впадая в жертвенность. Когда жизнь становится более упорядоченной и появляется четкий распорядок дня, становится легче». И не отказывайтесь от помощи других людей.

Вадиму 47 лет. 20 из них он ухаживает за парализованной матерью. «Сейчас, спустя столько лет, я понимаю, что жизнь моего отца и моя сложились бы иначе – не знаю, лучше или хуже, но совсем иначе, если бы мы больше позволяли ухаживать за мамой и другим членам семьи».

Находясь рядом с заболевшим, сложно понять, где заканчиваются его границы и начинаются собственные. И главное – где заканчиваются границы нашей ответственности. «Начертить их – значит сказать себе: есть его жизнь, а есть моя, – поясняет Вячеслав Янстон. – Но это не означает, что близкий будет отвергнут, это лишь поможет разобраться, где находится точка пересечения наших жизней».

Принять вознаграждение

Чтобы установить правильные отношения с человеком, которому мы приносим добро, о ком заботимся, надо, чтобы это добро стало благодеянием и для нас самих. А это предполагает, что и для помогающего должно существовать некое вознаграждение. Именно это помогает сохранить отношения с тем, кого он опекает. Иначе помощь превращается в жертвоприношение. А жертвенный настрой всегда порождает агрессивность и нетерпимость.

Не многие знают о том, что за год до своей гибели Александр Пушкин уезжал в деревню ухаживать за умирающей матерью Надеждой Ганнибал. После ее кончины он писал, что в это «короткое время пользовался нежностью материнскою, которой до того времени не знал…»*.

* Отрывок из статьи «Тело и материя в духовной жизни». «Труды». Практика, 2002.

Перед смертью мать попросила у сына прощения за то, что недостаточно любила его.

«Когда мы решаем сопровождать близкого человека на этом трудном пути, важно понимать, что мы берем на себя долговременные обязательства, – подчеркивает Игорь Шац. – Это огромный труд, который длится месяцы и даже годы. Чтобы не поддаться усталости, эмоциональному выгоранию, помогая родственнику или другу, нужно ясно понять, что ценного для себя мы получаем от общения с больным». Так случилось в семье Алексея, где заболевшая скоротечным раком бабушка в один день объединила вокруг себя всех родственников, заставив их забыть о прежних разногласиях.

«Мы поняли, что самое важное для нас– сделать последние месяцы ее жизни счастливыми. А для нее всегда был только один критерий счастья – чтобы вся семья была вместе».

Митрополит Антоний Сурожский
«Счастье проявить свою любовь»
«Когда мы тяжело болеем или идем к смерти, окружающие о нас заботятся, и часто болеющий человек переживает душой о том, что стал обузой для других. Вот в этом болеющего надо разубедить. Он не стал обузой. Он дал людям счастье возможностью проявить свою любовь, свою человечность, быть им спутником через последний период жизни – в вечность. Болеющих надо убедить, что, пока они были здоровы, крепки, они заботились о других, помогали им, не обязательно в болезни, просто в жизни; теперь они могут от этих людей получить ту любовь, которую сами посеяли в их душах, и им дать возможность показать свою любовь и свою благодарность. Когда мы отказываемся во время болезни от помощи других, мы их лишаем величайшего счастья – нас долюбить до конца. Я думаю, что если тот, кто заботится об умирающем, мог бы воспринимать происходящее с ним, просто сидеть рядом и не вносить ничего самому, а только быть самому прозрачным, безмолвным, как можно более глубоким, то, вероятно, он увидел бы, как этот человек сначала слеп к вечности, как бы закрыт от вечности своей плотью, своей телесностью, своей человечностью. Постепенно все это делается более прозрачно, и умирающий начинает видеть другой мир. Сначала, думаю, темный мир, а затем вдруг свет вечности… Поэтому те молодые люди, которые ухаживают за больными, кроме того что они дают больному возможность с благодарностью и открытостью принимать любовь – это очень важно, – могут с ними сидеть в момент, когда больной уже не может никаким образом им сказать о том, что он сейчас видит или чувствует, но знать, что сейчас совершается переход, и быть с ним все это время, время перехода».